Бабий Яр. Надежность свидетелей

Откуда мы знаем, что свидетели расправы в овраге Бабий Яр заслуживают доверия и надежны?

Утверждение отрицателей Холокоста:

Показания свидетелей о массовом убийстве 33 771 еврея в овраге Бабий Яр в Киеве противоречат друг другу и содержат нелепые заявления. Поэтому сомнительно, что это событие вообще когда-либо происходило.

Например, Герберт Тидеманн, отрицатель Холокоста и автор книги «Babi Yar: Critical Questions and Comments», заявляет: «В случае Бабьего Яра свидетелям и обвинениям […] слепо доверяют, несмотря на то, что они противоречат друг другу и ссылаются на самые невозможные ситуации».[1] Тидеманн же заявляет, что в этом вопросе он будет использовать «научную методологию».

Факты

Объективные историки перекрестно проверяют показания очевидцев, первичные документы и вещественные доказательства и таким образом получают достоверное представление о том, что происходило в прошлом. В овраге Бабий Яр в Киеве нацисты и их коллаборационисты уничтожили 33 771 еврея. Основные источники информации об этом — отчеты айнзатцгрупп и показания палачей, очевидцев и выживших евреев — согласуются друг с другом во всех основных моментах.

О какой «непоследовательности» и «глупости» говорит Тидеманн?

Отрицатель Холокоста Герберт Тидеманн собрал множество разрозненных доказательств, относящихся к Бабьему Яру, не обращая внимания на неавторитетность и сомнительность источников. В числе своих источников он приводит следующие:

• Четырнадцать сообщений из газетных статей, от подпольных организаций, которые тайно передавали информацию на Запад, и советских официальных лиц. (Все попадают в категорию полученной из третьих рук информации, основанной на отрывочных данных, и не считаются первичным доказательством.)
• Девятнадцать сообщений из непервичных источников — энциклопедий, романов, фильмов, телешоу, сделанных на мемориальных церемониях заявлений и произведений романистов и поэтов. (Большинство этих источников также не являются первичными доказательствами, за исключением книги Анатолия Кузнецова Бабий Яр, которая представляет собой мемуары в форме романа и была написана таким образом для обхода советской цензуры.)
• Шесть показаний вторичных свидетелей, например: «Моя сестра сказала мне, что третий кузен ее мужа сказал ему, что…» Опять же, это интересная информация, но она не относится к первичным источникам. Ее можно использовать в качестве подкрепляющих доказательств — если подойти к этому ответственно и сверяться с показаниями первичных свидетелей.
• Восемь показаний первичных свидетелей: выжившие евреи, палачи и очевидцы — эти люди были там и наблюдали расправу своими глазами.

В чем проблема с использованием таких источников? Тидеманн и другие отрицатели Холокоста преувеличивают важность многих вторичных источников и показаний людей, не являвшихся очевидцами, а затем выискивают в показаниях свидетелей «несоответствия» — в основном для того, чтобы, используя различия в перспективе, дискредитировать свидетельства целиком. Это позволяет им утверждать, что такие различия являются признаками того, что показания свидетелей — ложные или выдуманные.

Показания выживших о расправе в Бабьем Яру:

Например, Тидеманн собрал показания четырех выживших женщин — Дины Проничевой, Ривы Когут (Риасса Генриховна Дашкевич), Неси Элгорт и Елены Ефимовны Кныш, — а затем тщательно разобрал рассказ каждой из них в поиске «несоответствий», которые на самом деле являются различиями в перспективе и личном опыте. На нескольких примерах можно увидеть, что Тидеманн скрупулезно копается в показаниях очевидцев, не заботясь о исторической научной методологии.

Например, Елена Ефимовна Кныш рассказывала, что пришла в Бабий Яр с четырехлетней дочерью на руках, когда было уже совершенно темно. Елена говорит: «С нас сняли верхнюю одежду, забрали все вещи и, отведя вперед метров на 50, забрали документы, деньги, кольца, серьги». Дочь по просьбе матери шла молча, но «вся дрожала». «Всех раздевали догола. […] Около 12 часов ночи раздалась немецкая команда, чтобы мы строились. Я не ждала следующей команды, а тотчас бросила в ров девочку и сама упала на нее. Секунду спустя на меня стали падать трупы, затем стало тихо. Снова раздались выстрелы, и в яму снова стали падать окровавленные, умирающие и мертвые люди. Я почувствовала, что моя дочь уже не шевелится. Я привалилась к ней, прикрыла ее своим телом […] Вокруг было очень много крови. Расстрел ведь шел с 9 часов утра. Трупы лежали надо мной и подо мной. Слышу, кто-то ходит по трупам и ругается по-немецки. Немецкий солдат штыком проверял, не остались ли живые. И вышло так, что немец стоял на мне и поэтому меня миновал удар штыком».[4]

Кныш дождалась, пока немцы уйдут, а потом высвободилась вместе с ребенком из-под груды тел и вылезла из оврага. Единственным ее желанием было оказаться как можно дальше от немцев. Елена боялась за жизнь дочери: та была без сознания, но через некоторое время понемногу начала приходить в себя. Они еще долго скрывались — до самого конца войны.

Среди выживших также была Дина Проничева — еврейка, которая вышла замуж за русского (Виктора Александровича Проничева) и родила двоих детей. 29 сентября 1941 года она пошла в Бабий Яр вместе с родителями и младшей сестрой, которых там и убили. Ожидая своей участи, Дина увидела, как группе испуганных евреев приказали снять одежду и провели их через проход в крутой песчаной стене. Настали сумерки. Ее вместе с несколькими другими евреями протолкнули через этот проход, и они вышли в песчаный карьер. Гуськом они направились по узкому уступу, который шел вдоль карьера, над его краем — а внизу было множество тел. На другой стороне оврага стоял ряд направленных на них пулеметов. Как только люди начали падать в яму, Дина прыгнула туда же, упала и лежала неподвижно, закрыв глаза. Она слышала вокруг странные, страшные звуки, тела слегка сдвигались, когда сверху падали новые или двигались те, кто остался жив.

Через некоторое время она услышала, как по телам идут немцы с фонариками: они снимали с мертвых вещи и добивали тех, кто подавал признаки жизни. Один из нацистов ткнул ее сапогом в грудь и наступил на правую руку так, что та хрустнула. Но Дине удалось притвориться мертвой. С вершины карьера на лежащие тела начали бросать песок и землю. Когда песок начал засыпать Дине рот, она испугалась и начала высвобождаться: ей казалось, лучше получить пулю, чем позволить похоронить себя заживо. Левой рукой она медленно сгребала с себя песок. Когда стало совершенно темно, Дина подползла к ближайшей стенке ямы, с большим трудом вскарабкалась по ней и смогла выбраться наверх. Там она встретила маленького мальчика, который тоже вылез из ямы. (Когда потом они пытались выбраться из этого места, его убили.) Они отползли от захоронения, и когда наступил рассвет, Дина, преодолев череду опасностей, смогла найти помощь, спрятаться и дождаться окончания войны.[6]

С 1940-х годов Дина рассказывала о произошедшем с ней не менее двенадцати раз, в письменной, устной форме и под присягой в различных судах. Она четырежды давала показания в ходе судебных разбирательств в СССР и Германии — в 1946 и 1967–1968 годах соответственно. Еще четыре раза она рассказывала свою историю советским журналистам, историкам, романистам и еврейскому писателю, который позже эмигрировал. Два рассказа известны из вторых рук.[7] Иногда Проничева вспоминает произошедшее более подробно, иногда — менее, но основные утверждения совпадают всегда.

Тидеманн называет показания Проничевой просто «историями» и сомневается, что нацисты в качестве метода убийства прибегали к расстрелу. Он задается вопросом: почему немцы при расстреле не попадали друг в друга?[8] Тидеманн игнорирует слова Проничевой, прямо свидетельствующие о том, что жертвы(?) стояли на уступе, а за ними была песчаная стена, в которую попадали пули. Поэтому немецкие палачи и не боялись ранить или убить «своих». Это пример того, как Тидеманн ложно интерпретирует показания очевидцев.

Рассказ Проничевой — одно из самых известных показаний очевидцев, оно слишком неудобно для отрицателей Холокоста, и поэтому Тидеманн прибегает к аргументам против личности свидетеля. Он очерняет Проничеву, обвиняя ее в «склонности к выдумкам» — лишь потому, что до начала Второй мировой она играла в кукольном театре.[9]

На самом же деле рассказы выживших после Бабьего Яра в ключевых моментах сходятся. Все рассказывали об одних и тех же травматических событиях: раздевание, проход в песчаной стене, уступ и добивание оставшихся в живых. Кроме того, и Проничева, и Бородянская-Кныш попали на расстрел в сумерках, после чего немцы, по-видимому, ушли на ночь. Это позволило им выбраться из ямы. Остальные выжившие очевидцы (например, Неси Элгорт) дают аналогичные показания.

Другие очевидцы о расправе в Бабьем Яру:

После войны о расстрелах в Бабьем Яру также давали показания очевидцы и сами исполнители.

Немецкому шоферу грузовика Хёферу было приказано поехать к оврагу и забрать одежду убитых евреев. Он видел, как у евреев забирали документы, багаж, ценные вещи и одежду, и наблюдал, как их проводят через вход в овраг. Эту часть оврага Хёфер оценил примерно в 150 метров длиной, 30 метров шириной и 15 метров глубиной.

Пока в грузовик загружали украденные вещи, Хёфер наблюдал за расстрелами в овраге: «В этот овраг вело два или три узких прохода, по которым спускались евреи. Когда они подходили к краю оврага, немецкие полицейские хватали их и укладывали на трупы уже находившихся там расстрелянных евреев. Это происходило очень быстро. Трупы лежали буквально слоями. Как только еврей ложился, подходил полицейский и стрелял лежавшему в затылок. […] Я видел, как они стояли на слоях трупов и убивали одного за другим. Застрелив одного еврея, полицейский шел по телам убитых к следующему лежавшему на трупах обреченному и стрелял в него. И этот процесс шел непрерывно. Не делалось никакого различия между мужчинами, женщинами и детьми. […] На каждом входе в овраг был «упаковщик» — полицай, чья задача заключалась в том, чтобы положить жертву поверх других трупов так, чтобы стрелку оставалось только подойти и нажать курок».[10]

Курт Вернер, член зондеркоманды 4a, также рассказывал о своем участии в расстреле: «Все очень спешили. […] Евреев было огромное множество. Немцы организовали место, где евреи должны были сдавать одежду и багаж. В километре дальше я увидел большой естественный овраг. […] Как только я добрался до места расстрела, меня вместе с еще несколькими людьми отправили на дно оврага. Вскоре после этого к нам в овраг привели первых евреев. Евреев заставили лечь лицом вниз на землю около стен оврага. На дне оврага было три группы стрелков, в каждой примерно по двенадцать человек. Евреев группами одновременно отправляли к каждому из этих взводов палачей. Каждая следующая группа евреев должна была ложиться сверху на тела расстрелянных. Стрелки становились за ними и убивали их выстрелом в затылок. […] Все утро мне пришлось провести в овраге. Иногда стрелять приходилось непрерывно».[11] Эти свидетельства показывают, что не только выжившие очевидцы утверждали, что массовые расстрелы имели место, — аналогичные показания давали участники расправы и коллаборационисты.

Заключение

Показания первичных свидетелей расправы в Бабьем Яру не противоречат друг другу, как утверждают отрицатели. Метод, использованный отрицателем Холокоста Гербертом Тидеманном, заключался в том, чтобы выбирать удобные кусочки информации, которые ему удавалось найти и которые хоть как-то упоминали Бабий Яр, независимо от того, насколько скудными, неавторитетными, далекими от первоисточников или идеологически предвзятыми они были. Многие из использованных им источников являются второстепенными, ненадежными и нерелевантными. Как и другие отрицатели, Тидеманн с помощью этих обрывков информации создает впечатление непоследовательности и противоречий там, где их не было. Его утверждение о том, что он применил «научную методологию» в отношении якобы противоречивых показаний не соответствуют методам точного исторического анализа.

На самом деле при рассмотрении первичных источников, например, отчетов айнзатцгрупп и рассказов немцев-исполнителей, очевидцев и оставшихся в живых евреев, становится очевидно, что показания о произошедшем в Бабьем Яру подтверждают друг друга во всех основных аспектах.[12] Доказательства указывают на то, что за два дня в Бабьем Яру специальными отрядами, которые достигли мастерства в жестоких расправах, были убиты 33 771 еврей.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Herbert Tiedemann, «Babi Yar: Critical Questions and Comments» («6.6. Securing Evidence») по адресу www.vho.org/GB/Books/dth/fndbabiyar.html.

[2] Более полная версия показаний Элгорт — в книге под ред. Ilya Ehrenburg, Vasily Grossman, The Black Book (Holocaust Library, 1980), стр. 8, 9.

[3] Herbert Tiedemann, «Babi Yar: Critical Questions and Comments» («4. Eyewitness Accounts»).

[4] Ред. Ilya Ehrenburg, Vasily Grossman, The Black Book (Holocaust Library, 1980), стр. 9, 10. Другое написание фамилии Елены Ефимовны Кныш — Книш. Кныш также рассказала эту историю в НКВД 2 марта 1944 года. Запись этого рассказа можно прочитать в книге Захара Трубакова Загадка Бабьего Яра.

[5] Herbert Tiedemann, «Babi Yar: Critical Questions and Comments» («4. Eyewitness Accounts»).

[6] Анатолий Кузнецов, Бабий Яр. Роман-документ — «Babi Yar: A Document in the Form of a Novel», пер. David Floyd (Farrar, Straus and Giroux, 1970), стр. 98–119.

[7] Полный анализ различных показаний Дины Проничевой см. здесь: Karel C. Berkhoff, «Dina Pronicheva’s Story of Surviving the Babi Yar Massacre: German, Jewish, Soviet, Russian, and Ukrainian Records», ред. Ray Brandon, Wendy Lower, The Shoah in the Ukraine: History, Testimony and Memorialization (Indiana University Press, 2008), стр. 291–317.

[8] Herbert Tiedemann, «Babi Yar: Critical Questions and Comments» («4. Eyewitness Accounts»).

[9] Herbert Tiedemann, «Babi Yar: Critical Questions and Comments» («4. Eyewitness Accounts»).

[10] Ред. Ernst Klee, Willi Dressen, Volker Riess, «The Good Old Days»: The Holocaust as Seen by Its Perpetrators and Bystanders (Free Press, 1988), стр. 63–66.

[11] Ред. Ernst Klee, Willi Dressen, Volker Riess, «The Good Old Days»: The Holocaust as Seen by Its Perpetrators and Bystanders (Free Press, 1988), стр. 66–67. Согласно показаниям Вернера, использовалось несколько способов убийства — вероятно, в различных частях оврага разными взводами. Некоторых евреев приводили на дно оврага, заставляли лечь на тела уже убитых, а затем стреляли. Фридрих Еккельн, высший офицер СС и полиции по Киевской области, назвал это «Sardinenpackung» («сардинной упаковкой») и хвастался перед начальством и сослуживцами. (Richard L. Rubenstein, John K. Roth, Approaches to the Holocaust: Legacy of the Holocaust (Westminster John Knox Press, 2003), стр. 179. В других случаях расстреливали на краю оврага, и тела падали вниз. В обоих случаях немцы и их помощники ходили по телам, искали выживших, и добивали их с близкого расстояния.

[12] Отчет об оперативной ситуации в СССР № 101, 2 октября 1941 года, отчет об оперативной ситуации в СССР № 106, 7 октября 1941 года в издании под ред. Yitzhak Arad, Shmuel Krakowski, Shmuel Spector, The Einsatzgruppen Reports: Selections from the Dispatches of the Nazi Death Squads’ Campaign Against the Jews in Occupied Territories of the Soviet Union July 1941-January 1943 (Holocaust Library, 1989), стр. 168, 173. (Эти отчеты подробно обсуждаются в разделе Айнзатцгруппы.)